Алексендр Минкин.
Человек цитирующий
Рисунок Алексея Меринова
Привычное определение человека — хомо сапиенс, человек разумный. Но ведь есть и другие разумные: пчёлы, дельфины, собаки, вороны...
Главное отличие человека от всего остального мира не в разуме. Главное: он — человек цитирующий. Человек, повторяющий чужие слова, записывающий чужие слова, читающий чужие слова.
Всё, что мы видим, — дворцы, корабли, машины, компьютеры — создал человек, умеющий читать. То есть человек цитирующий.
Совместные действия, передача информации о еде, об опасности и любви — на это способны многие животные. Но записывает мысли — только человек. Цивилизация — запись мыслей!
читать дальшеДикари
...Сожгли у меня
библиотеку в усадьбе.
Блок.
Маугли — так называют ребёнка, который в младенчестве (грудничком) попал к волкам или обезьянам и вырос среди зверей. (Отметим: имя Маугли придумали не зоологи, психологи, социологи. Оно из сказки Киплинга. Кто не читал — недоумевает: «Странный термин!»)
Эти маугли (в шести-семилетнем возрасте найденные и возвращённые к людям) никогда не говорят. 10—20—30 лет живут среди людей и не могут научиться говорить.
Значит, если в самые первые годы жизни ребёнку не с кого копировать речь, он никогда не заговорит. Если собрать брошенных младенцев и выращивать их в полной изоляции от человеческой речи, они никогда не заговорят (такие эксперименты были проведены в конце ХIХ века). Они едят, растут, в своё время начинают размножаться, скалятся, рычат, мычат...
Ничего своего не скажут младенцы, оторванные от взрослых. Никакого «нового слова». Чтобы сказать новое слово, надо очень хорошо знать старые слова. С нуля невозможно.
Значит, всё зависит от того, какие вокруг ребёнка взрослые: что говорят, как себя ведут.
...Человек говорит цитатами. Но надо, чтобы тебя правильно поняли. Утром деньги — вечером стулья, грузите апельсины бочками... Эти фразы понятны только в границах русского языка и советских поколений. Так ракушки — деньги лишь на островах дикарей.
Всемирная свободно конвертируемая валюта — «Дон Кихот», Шекспир, Достоевский, Чехов. Но — для тех, кто читал. Для не читавших «Гамлета» «быть или не быть» — это как «ёлки-палки» — пустые слова, набор звуков, ракушки.
...Замечательный учёный, старый физик гордо заявил, что атеист и что вера в Бога — глупость, бред. Спорить бесполезно, каждый остаётся при своем убеждении. Но учёный этот сказал, что ни разу в жизни не читал Библию, Евангелие.
Его ужасает происходящее в России, в мире. Он говорит: «Не понимаю!» Но из учебника физики этого и нельзя понять. Цивилизация создана Богом, верите вы в Него или нет. Цивилизация создана Богом, даже если Его нет. Вся наука создана людьми, которые ходили в храм (даже если не верили). Цивилизация построена из морали и души, рвущейся к звёздам, а вовсе не из кирпичей. А старый физик не читал. Ни Библии, ни Канта. Учёный с мировым именем не знает ничего про фундамент мира, в котором живёт.
Физик смотрит в микроскоп; всё более огромный микроскоп показывает всё более мелкие частицы. Кажется, ещё немного — и мы поймём, как устроен мир. Точнее, он (физик) поймёт, а мы должны будем ему поверить.
Многие люди верят в физику, хотя не читали и не прочтут солидных монографий и ни черта не понимают в квантовой механике, в теории струн, в тёмной материи...
Люди верят физикам на слово. Электроны, позитроны, мю-мезоны, кварки... Люди верят, будто физики держали в руках эти штуки или хотя бы видели их. Но их не видел никто и никогда. Некоторые учёные, видя некоторые следы на некоторых фотографиях, дали красивые имена тем, кто, по их мнению, оставил эти следы.
Вовсе не обязательно верить в Зевса, Аполлона, Афину. Совершенно неважно, были они или нет. Но греческую мифологию надо знать, иначе ничего не поймёшь. Рок (в смысле Судьба, а не звуки му), Эдип (эдипов комплекс), музы... А откуда у нас эти слова? — из цитат. «Раб на галерах» — звучит смешно, но только для тех, кто знает, что такое галеры. Уже две тысячи лет, как они исчезли, но мы знаем эти несуществующие вещи, бессмысленные слова и обозначаем ими важнейшие понятия. Бога не видно. Но есть следы.
Физик-атеист не читал Библию. Он просто не верит. Как он подпрыгнет, если кто-то скажет ему, что не верит во всемирное тяготение; что это идиотская мысль: будто Земля летает вокруг Солнца, а вместе они — две пылинки, летящие неизвестно куда, неизвестно откуда. Он придёт в ярость: «Вы хоть в школе учились?! Читали Ньютона?! Эйнштейна?!»
— Нет.
— Да как же вы можете судить, если ничего не читали?!
— А вы?
***
Мы цитируем (то есть повторяем чьи-то слова) что-нибудь вроде «жребий брошен», «да минует меня чаша сия», но не всегда знаем автора. Люди цитируют Ленина: «Учиться, учиться и учиться», — хотя он никогда в жизни этого не говорил.
Какая разница, где взял цитату: из Шекспира или «из воздуха».
Первоисточник скрыт. «Пришёл, увидел, победил» — мужик рассказывает приятелям, как познакомился с отзывчивой дамой, но знает ли, что цитирует Юлия Цезаря? Вряд ли он читал знаменитые «Записки о Галльской войне» (51 год до Р.Х.). Цитата дошла до него через тысячи уст.
Примеров тьма. Вы повторяете словечко не потому, что вычитали его у автора, а потому, что услышали с экрана или в детстве от кого-то, кто подцепил эту фразу от каких-то приятелей...
Но кто сочинил всё, что мы повторяем? Ведь у каждой фразы есть автор, надо только докопаться.
Сочиняют поэты. Вот сочинил Грибоедов «Горе от ума» — половина текста вошла в пословицы — и мы двести лет повторяем «Что за комиссия, создатель, быть взрослой дочери отцом» (хотя комиссия сейчас — следственная группа или наценка, а было — сложное дело).
Как поэты это делают? Как они сочиняют новое? Упорно работают, сидят над листом бумаги, грызут перо, пишут-пишут... Примерно как папа Карло: строгал-строгал и выстругал Буратино.
Дай-ка и я попробую! Строгаешь-строгаешь, уже все дрова превратил в стружку, а толку чуть, буратины не пляшут.
Дурачок! Полено-то было волшебное, забыл? Буратино там уже сидел, оставалось только выпустить из плена...
И ещё очень важно: папа Карло не искал волшебного полена, даже не мечтал о нём. А получил. Даром.
Вдохновение
Сами поэты описывают процесс иначе. Никаких рубанков, лобзиков, напильников.
«Стихи существуют до того, как написаны. Весь процесс сочинения состоит в напряжённом улавливании и проявлении уже существующего и неизвестно откуда транслирующегося гармонического и смыслового единства. В ушах звучит сначала неоформленная, а потом точная, но еще бессловесная музыкальная фраза. В какой-то момент через музыкальную фразу вдруг проступают слова».
Осип Мандельштам
(записала Н.Мандельштам).
Перечитайте цитату. Сперва появляется рыхлая «бессловесная музыкальная фраза» — то есть даже не мысль (для которой надо искать наиболее выразительные слова), а «бессмысленный звук». Но этого довольно, чтобы поэт забыл обо всём на свете.
«Я хожу, размахивая руками и мыча ещё почти без слов в такт шагам... Постепенно из этого гула начинаешь вытискивать отдельные слова. Откуда приходит этот основной гул-ритм — неизвестно».
Владимир Маяковский.
Это 1926 год — церковь разгромлена, религия проклята. Это пишет безбожник и богохульник, и цензура не замечает идеализма и мистики — статью «Как делать стихи» печатают «Ленинградская правда» и журнал «Красная новь».
Мандельштам объяснял (пытался объяснить) жене, Маяковский — народу. Поэты не знали этого друг о друге. Скажи любому из двоих: «А-а, это у вас, как у М...?» И тот и другой взбесился бы.
Мысль улавливается — значит, надо расставить ловушку — душу. И надо, чтобы было тихо, а главное — без людей. Ибо даже грохот метро мешает меньше, чем шёпот знакомых. Грохот — белый шум, а шёпот или речь — шум смысловой, чёрный.
***
Великие авторы совершенно серьёзно (не в шутку, не ради красного словца) утверждали: даруется свыше!
Пушкин, Моцарт постоянно упоминали «вдохновенье». (Моцарт говорил, что порой в доли секунды слышит целую симфонию; остаётся только записать.)
Сократ постоянно упоминал «демона», который подсказывает ему мудрые, абсолютно неопровержимые мысли.
Поэты, художники говорят «муза». Учёные — интуиция, наитие. Богословы — откровение...
Это всегда мгновенное получение, которое потом долго записывают, страдая, что на бумаге «оно» не так прекрасно, как... Как где? — в уме? в душе? В Послании!
Всех получавших поражает скорость. «Оно» мелькает и — исчезает... Ах! — забыл!
Что «забыл»? Забыть можно ключи, день рождения жены и т.д. Ты знал и забыл. Но этого (мелькнувшего) ты никогда не знал. Этого вообще никогда не было — этих нот, этой мелодии, стихов, таблицы Менделеева.
Эта скорость много говорит об отправителе.
Пушкинский Моцарт объясняет Сальери происхождение новой музыки:
Бессонница моя меня томила,
И в голову пришли мне две-три мысли.
Это очень точное описание творческого процесса: мысли не рождаются из головы (из сердца и других мест), а «приходят в голову» — снаружи!
Но хотелось бы понять ещё кое-что. Они сами ходят? Хаос атомов? Носятся в воздухе, блуждают, как пылинки в солнечном луче? Или все-таки они уже сформулированы? Сами слепились из хаоса или их кто-то слепил и послал?
«Таинственное дело свершилось: покров снят, глубина открыта, звук принят в душу. Второе требование Аполлона в том, чтобы поднятый из глубины (из души. — А.М.) и чужеродный внешнему миру звук был заключён в прочную и осязательную форму слова; звуки и слова должны образовать единую гармонию».
Александр Блок.
Выходит, поэты не выдумывают, а пытаются расслышать чужие слова, понять, записать. Их муки (поэтические) в том, чтобы как можно точнее записать услышанное.
«Эврика!» — и голый Архимед выскакивает из ванны, бежит записывать открытый... нет, вдруг открывшийся закон. И Менделеев, проснувшись, спешит записать «Таблицу Менделеева», пока сон не исчез. А промедли — исчезнет, не вспомнишь.
«Пушкин, не мешай спать!» — сердилась Натали, когда он среди ночи пытался зажечь свечку, чтобы записать... А утром — эх, шедевр исчез безвозвратно.
Ещё одно важнейшее условие (о котором Моцарт, Пушкин, Маяковский и другие не говорят, потому что для них это само собой разумеется) — одиночество. Выхожу один я на дорогу, ночь тиха, пустыня внемлет Богу — эти условия уничтожены.
***
...Многим кажется, будто всё сочинили писатели. Но они-то и есть самые цитирующие люди в мире! Они-то умеют углядеть божий дар; и берут его, не спрашивая разрешения («Я беру своё добро там, где его нахожу». Мольер). Берут у самых талантливых, и не смущаются, ибо и те получили даром. «Синяя гора» переходит из рук в руки.
До синей горы, моя радость,
до синей горы...
Окуджава.
Из-за синей горы понагнало другие дела...
Высоцкий.
...Возможно, оттуда звучит мысль, а не слова. Мысль общая, внятная даже младенцу (и он вступает в разговор с небом: бу-бу-бу, гули-гули; а уж потом он обучается языку взрослых людей, языку местному, национальному варианту Языка).
Надо услышать и, уловив, мучиться над переводом в слова родного языка. Что легче: с немецкого на русский или с Его на человеческий?
Композиторам легче. Надо лишь услышать посланную музыку и записать (музыкальным языком, нотами).
Бог говорит. Поэт и пророк слышат и переводят. Пророк — на иврит. Гомер — на греческий, Данте — на итальянский, Пушкин — на русский. Музыка одна.
Голос музы никогда не звучит из подвала. Всегда с неба (или с чердака); и даже Пегас — крылатый конь, а не крот; в небо, а не в нору.
«Вдохновение снизошло» — это выражение буквально: сошло вниз — то есть сверху. А вот если «поднялась волна гнева» (или ярости), то это, конечно, снизу, это изнутри. Тёмные мысли тоже ощущаются как пришедшие снизу, из преисподней, из тьмы. Их так и называют: «тёмные мысли», «тёмные чувства».
«Осенило!» — говорит поэт или учёный. Осенило — это всегда сверху. Осветить можно и сбоку, и снизу, а осенило — только сверху. Зная направление, легко распознать источник. Впрочем, он прямо назван.
Но лишь божественный глагол
До слуха чуткого коснётся,
Душа поэта встрепенётся...
И слух не простой (чуткий), и душа особая (поэта), но главное — чей глагол.
«Божественно!» Это восклицание, эта оценка точно отражает наше восприятие. Мы хотим сказать, что автору удалось максимально точно записать «идею», «послание».
Вдохновение — это всегда снаружи. Это вдох. Вдох в себя из Вселенной. Никакого
выдохновения нету. Точнее, выдохновений полно, но в них ничего божественного.
...Безусловно, есть выдохновенная умственная литература; и очень сильная. Например, театр абсурда: Беккет, Ионеско — нобелевские лауреаты. Их знаменитые пьесы заставляют думать, ужасаться, иногда смеяться, но — их главная отличительная черта: публика никогда не плачет. Там есть талант, расчёт, знание сцены — всё, кроме вдохновения.
Чуткий слух и душа поэта — не синонимы. Потому что если слух чуткий, а душа не поэтическая, осенённый будет только мычать. Это очень многим знакомо: в голову приходит невыразимо прекрасная мысль, которую именно не можешь выразить.
И добро бы беспомощно мычал осенённый дворник. Но такое случается и с поэтами.
Маяковский, рассказав, как «мычит без слов», добавляет: «Ритм это основная сила стиха. Объяснить его нельзя. Ритм может быть до того сложен и труднооформляем, что до него не доберёшься и несколькими большими поэмами». Он хотя бы пытается. Француз в такой ситуации сдался.
Французский поэт Поль Валери пишет в дневнике: «Я шёл по улице, когда внезапно меня захватил некий ритм, который не давал мне покоя. Затем к этому ритму подключился второй. Эта комбинация непрерывно усложнялась и вскоре превзошла своей сложностью всё, что могли бы позволить мне внятно воспроизвести мои ритмические способности. Ощущение чуждости стало почти мучительным. Я не композитор; с музыкальной техникой я совсем не знаком; и вот мною завладевает многоголосая тема такой сложности, о которой поэту не дано и мечтать. Я говорил себе, что стал жертвой недоразумения, что вдохновение ошиблось адресом, поскольку такой дар мне был не под силу».
Валери отказался от подарка: «не под силу»! Валери потрясён, поскольку это случилось лично с ним; иначе заметил бы, что это не ново. Там, откуда посылают, такое чувство юмора. Моисея (заику!) назначают главным пророком мировой истории. Вот как это было:
ГОСПОДЬ. Иди и скажи фараону...
МОИСЕЙ. О, Господи! человек я неречистый, я тяжело говорю и косноязычен.
ГОСПОДЬ. Кто дал уста человеку? кто делает немым, или глухим, или зрячим, или слепым? не Я ли Господь? Делай, что тебе говорят!
МОИСЕЙ. Господи! пошли другого, кого можешь послать.
ГОСПОДЬ (разгневанно). Я буду при устах твоих. Иди!
(Исход 4:10.)
Глухому Бетховену посылаются божественные симфонии и сонаты. Невежественные рыбаки назначены апостолами. Яростный гонитель христиан (можно сказать, главный палач) Павел — преображается в создателя Церкви.
Цена вопроса
...В другом месте Поль Валери пишет (курсив его): «Идея Вдохновения содержит в себе следующие идеи: 1) то, что даётся даром, наиболее ценно; 2) то, что наиболее ценно, должно даваться даром».
Пушкинский Сальери, годами упорно строгающий поленья, до глубины души (точнее — до кишок) уязвлён этой даровой раздачей шедевров. Но и он («бескрылый» по его собственному определению) не сомневается в источнике музыки.
Где ж правота, когда священный дар,
Когда бессмертный гений —
не в награду
Любви горящей, самоотверженья,
Трудов, усердия, молений послан —
А озаряет голову безумца,
Гуляки праздного?..
О Моцарт, Моцарт!
Этот персонаж Пушкина говорит в точности как реальный Валери: наиболее ценное (бесценное!) даётся даром.
Самая известная цитата об этой «дури» (выражение Пушкина): «Не продаётся вдохновенье, но можно рукопись продать». Расхожее понимание: мол, совесть художника не позволяет ему... Принципиальность? Но рукопись-то он продаёт.
Поэт не может продать вдохновение, ибо не хозяин. И не может купить. (Сальери уж как старался, молился, трудился.) Вдохновение не продаётся, ибо там, откуда оно снисходит, там наверху не нуждаются в наших ракушках. Оно даётся даром. Дар! — само слово говорит, что нельзя добыть — ни купить, ни заработать. Подарок — воля дарителя. Ничего иного. Можно только получить.
Первоисточник
Без дыхания слова
не сохраняется ничего на свете.
Томас Манн.
Иосиф и его братья.
Молитвы — это цитаты. Законы — цитаты. Решения и приговоры судов — цитаты. Поём — цитируем. Рассказываем анекдот — цитируем.
Но кого цитировали первым? До Шекспира, до Гомера?
Ответ известен.
Ветхий Завет — сплошные цитаты. Пророки прямо заявляют: «Бог велел мне сказать следующее...», а дальше: что сказал Бог... Евангелие (Новый Завет) — это сплошные цитаты. Послания апостола Павла — почти сплошные цитаты. Именно на этих книгах (нравится вам это или нет) построена наша цивилизация.
Апостол Павел цитатами доказывает истинность своей проповеди. В мире евангелистов (I век н.э.) все знали Св. Писание (дети учили Тору наизусть), и цитаты — единственный способ доказывания истины. В первом же Евангелии (от Матфея), в первой же главе, где предсказывается рождение Иисуса, в доказательство, что он — грядущий Мессия, цитируется: «речённое Господом через пророка». Вот сила цитаты! Слова, сказанные и записанные за тысячу лет до события, — неоспоримое доказательство святости новорожденного.
Они (и две, и три тысячи лет назад) жили в мире, где уже всё написано, то есть сказано и записано. И сбывается, сбывается, сбывается.
...Есть не верующие ни во что. Они смотрят на пророка как на идиота или жулика. Лермонтовского пророка встречают камнями (Блок называл это «столкновение поэта с чернью»):
Провозглашать я стал любви
И правды чистые ученья:
В меня все ближние мои
Бросали бешено каменья.
и провожают издёвками:
Глупец, хотел уверить нас,
Что Бог гласит его устами!
Это точное описание циников. Мол, мы хитрее; святым прикидываешься? нас не проведёшь! Причина их глухоты в их низости: они всюду видят глупое и низкое. Серое.
Дальтоник не видит цветов: роза серая, трава серая. А разве нет душевных дальтоников? Душевный слепец не видит души ни в ком и не верит, что она есть.
***
Цивилизацию создал Человек Цитирующий.
Люди цитируют Господа Бога (по записям Моисея): не убий, не укради, чти отца и мать... Люди цитируют Понтия Пилата. Может быть, они никогда не знали о нём или давно забыли, но когда, не желая участвовать в грязном деле, они говорят «умываю руки» — это Пилат.
Вся наша речь, как только она выходит за пределы плотских желаний (ням-ням, мур-мур), — сплошные цитаты. Кто-то это уже говорил. Мы получаем язык в виде готовых формул, отлитых в бронзе, в золоте, высеченных на мраморе... Хотя на самом деле слова гораздо крепче. Нерукотворный памятник, Словарь человечества — превыше пирамид и крепче меди! (Гораций.)
И когда кто-то коверкает язык, перевирает цитату, вставляет мягкий знак в коммунизм и в сосиску, мы испытываем физическое отвращение, как от грязной посуды, как от чужого пальца в супе.
Кровавый убийца, кровавый палач и окровавленная жертва — это всем известные образы, ходовые, правильные выражения. («Кровавые ублюдки» более подходящее название для фильма Тарантино, чем «Бесславные».)
Но сильная цитата мгновенно разрушает все правила, сметает учебники, как ураган. Скажи (в России!) «и мальчики кровавые в глазах» — никому не придёт в голову, что это ужас коммерсанта, которому — во сне или наяву — явились тамбовские либо измайловские. Никто не подумает о кровавых убийцах из знаменитых боевиков. Для русских «кровавые мальчики» — это муки совести, это Годунов, убивший ребенка ради короны. Царевич Димитрий, конечно, лежал окровавленный. Но Пушкин написал «кровавые мальчики» — и всё. Язык подчинился.
У нас в голове, в душе готовые образы, образцы. Мы по доброте душевной судим о людях не столько по себе (не так уж мы добры, честны и отважны), сколько по героям книг. И знакомые разочаровывают нас, когда не совпадают. Глядишь — томная блондинка, вылитая Элен Курагина, а она, увы, недотрога.
***
С кого копировали речь обезьянки, когда начали превращаться в людей? С кого копировали речь маленькие неандертальцы, маленькие кроманьонцы, все эти детёныши всяческих homo’в всех пород и эпох?
Когда ребёнок, радуя семью, произносит первое слово, — разве он его сам придумал? Он кое-как пытается повторить то, что ему долбили уже тысячу раз. Он цитирует. А лепет и косноязычие... что ж, мы тоже не всегда способны точно повторить услышанное.
Ребёнок переводит услышанное слово на младенческий лепет; телефон, например, может звучать как тисинпака. Вообразите, во что иногда превращаются слова Бога в передаче (в переводе, в пересказе) пророка, особенно косноязычного. Люди слушают с недоумением: бред какой-то! Может ли быть?!
...Вся наша речь — цитаты!
Человек начался с книги. Цивилизация началась с Книги. А Книга началась с цитаты. Самые первые, самые знаменитые слова — цитата:
И сказал Бог: «Да будет свет».
По форме это абсолютно классическая цитата: слева — кто сказал, справа — что сказал. (Интересно, кто б Его услышал с наушниками на голове?)
Цитата — высший авторитет.
И только люди записывают мысли (с точки зрения животного — бесполезные): философию, религию, историю.
Не звуками, не картинками, а буквами (закорючками) вызвать в человеке бурю чувств (до рыданий!)... Цепочкой закорючек заставить изменить жизнь, покаяться... В это невозможно поверить, но это происходит на каждом шагу. Кто не рыдал над книгой? Если вам кажется, будто с вами этого не случалось, вы просто забыли детство или оно прошло в волчьей стае.
Письменность породила детективы и порнографию, но великие изобретения человек всегда использовал для развлечения.
Даже когда нам кажется, будто мы сказали что-то умное, новое, — это, увы, малая начитанность или забывчивость. Всё написано. Нас поражает в книгах именно это: ах! я ведь и сам так думал, а оно вон когда написано.
...Ребёнок осваивает язык не по учебникам. От родителей, от бабки, деда. Хорошо, если кто-то читает ему сказку о рыбаке и рыбке. А если нет? Если из всего, что он слышит дома, приличны только предлоги («в», «на»). Может, старшие знают прекрасные слова, но вслух этих слов они не произносят, вслух только мат с вкраплениями цен, литров и угроз. (Мат тоже цитаты. Никто уже столетия не придумал новых ругательств. Разве что глагол «трахнуть» перестал обозначать удар по голове.) И ребёнок вырастает не только ограниченным в словах, но и в понятиях, в чувствах.
***
Понятие «вдохновение» стремительно обесценивается, исчезает. Это особенно ясно, когда листаешь словари.
Энциклопедия Брокгауза и Ефрона, 1892 год. «Вдохновение» — 160 строк.
Энциклопедический словарь, Госнаучиздат БСЭ, 1953, в трёх томах, около 40 тысяч статей. «Вдохновение» — 7 строк.
Советский энциклопедический словарь, 1978, 80 тысяч статей. «Вдохновение» — 0 (ноль) строк.
Большой энциклопедический словарь России, 2005, более 100 тысяч статей. В предисловии сказано: «Не имеет себе равных по широте охвата тем и актуальности содержания». «Вдохновение» — 0 (ноль) строк. После «Вдовушки — птицы семейства грачиковых» следует «Вебб Сидней
Либо вдохновение — выдумка, либо было да сплыло. Утратило «актуальность».
Оно было. Сомнений нет.
***
Читатель живёт в огромном мире и знает правила, историю, пророчества... Соблюдает? Большинство — нет. Большинство нарушают. Но важно знание.
Все жители города знают: на красный — стой, на зелёный — иди. Соблюдают не все, но знают — все. А дикарь не знает. И когда он нарушает, то чист и не виноват. И не человек. Маугли, выросший в волчьей стае, был умный, добрый, красивый, но — не человек. Или — не больше человек, чем умная, красивая, не очень добрая Багира.
С дикаря не спросится, а с грамотного — спросится.
Что цитируют чаще: «Отче наш» (молитву) или «сникерсни» (самое идиотское слово в русском языке, даже фонетически отвратное)?
На Тверском бульваре пятилетняя девочка укладывает куклу в кроватку: «Ложись, б**дь! Спи, б**дь!» — несомненно, это цитаты. Но кто источник: мама? папа? бабушка? воспитательница детсада?
Ребёнок цитирует окружающую среду, окружающий четверг, окружающую жизнь. Он в окружении. Вырвется? или сгинет (со всеми своими будущими детьми)?
На свете ещё не было телефонов, радио, телевизора, интернета, а вопрос этот уже мучил мыслящих людей. В центре своих знаменитых «Трёх сестёр» Чехов ставит их брата — он знает три языка, мечтал быть профессором Московского университета, а стал мелким провинциальным чиновником:
АНДРЕЙ. Отчего мы, едва начавши жить, становимся скучны, серы, неинтересны, ленивы, равнодушны, бесполезны, несчастны... Только едят, пьют, спят, потом умирают... родятся другие, и тоже едят, пьют, спят и, чтобы не отупеть от скуки, разнообразят жизнь свою гадкой сплетней, водкой, и жёны обманывают мужей, а мужья лгут, делают вид, что ничего не видят, ничего не слышат, и неотразимо пошлое влияние гнетёт детей, и искра Божия гаснет в них, и они становятся такими же жалкими, похожими друг на друга мертвецами, как их отцы и матери...
Теперь это неотразимо пошлое влияние усилилось в миллион раз. Ребёнок окружён агрессивной орущей рекламой, из каждой дырки хлещет поток криминальных новостей. А разве душа ребёнка в ХХI веке стала более стойкой? Дети страдают от скотства взрослых, а потом свыкаются: это же норма. И чем меньше читают великие книги, тем больше цитируют (повторяют) скотство. Сперва на словах, потом на деле.
Достойный финал для человека: спи, б**дь!
...Но там, откуда на Землю льётся то всемирный потоп, то вдохновение, там могут решить иначе. Дадут нам ещё погулять.@темы: интересно-познавательное